Меценаты Рукавишниковы
Константин Васильевич Рукавишников
Глава семейства дал сыновьям — Ивану, Николаю и Константину — превосходное образование: все они окончили физико-математический факультет Императорского Московского университета. Мать же, Елена Кузьминична, женщина глубоко и искренне верующая, прививала им любовь к Богу и сострадание к ближнему. Братья-благотворители Старший сын Василия Никитича, Иван Рукавишников, состояние которого оценивалось в миллион рублей золотом, в конце
В 1880 году он купил для старшего сына Владимира имение в селе Рождествено Царскосельского уезда Петербургской губернии. Перестроил и расширил существовавшее там одноклассное народное училище и стал первым почетным блюстителем созданного учебного заведения. А в память о внезапно скончавшемся в 1886 году восемнадцатилетнем Владимире, Иван Васильевич построил народную лечебницу.
После смерти отца в 1901 году владельцем Рождествено стал второй сын, Василий, служивший посланником в Италии, а когда и он скончался бездетным, все состояние и недвижимость в России завещал любимому племяннику — будущему знаменитому русскому писателю Владимиру Набокову.
Средний сын, Николай Васильевич Рукавишников, после окончания университета по настоянию Василия Никитича поступил в Горный институт — отец видел в нем преемника и продолжателя семейного дела. Однако жизнь распорядилась иначе. Весной 1870 года Николай присутствовал на публичной лекции видного юриста и общественного деятеля, профессора М. Н. Капустина, возглавлявшего приют для малолетних (до 14 лет) детей, «состоящих под следствием или судом, подлежащих отдаче на поруки или остающихся без надзора после суда над ними, а также для детей, занимающихся нищенством». Лекция потрясла Николая. Он обратился к Капустину с просьбой посетить исправительное заведение. После знакомства со школой Николай окончательно утвердился в решении посвятить себя благородному делу — перевоспитанию искалеченных детских душ. Известие сына ошеломило отца. «Что за блажь! — негодовал он. — Если это заведение пришлось тебе по душе, жертвуй ему часть своих доходов — на то твоя воля. Но из чего же собой-то жертвовать?» «Вопрос не в деньгах, — отвечал Николай, — а жить для себя, как живут другие, я не могу: у всякого свой удел»...
Обстоятельства сложились так, что М. Н. Капустин неожиданно получил назначение в Ярославль и срочно потребовался преемник. В августе 1870 года директором приюта стал Николай Рукавишников. Николай Васильевич оказался талантливым педагогом. Под его руководством приют превратился в образцовое воспитательное учреждение. Преимущественно на свои личные средства Рукавишников наладил работу сапожной, переплетной, портняжной, столярной и ранее существовавшей брошюровочной мастерских, для обучения пригласил хороших мастеров. В приюте детей учили и общеобразовательным предметам.
В 1873 году по ходатайству общественности, с «высочайшего соизволения» императора Александра II, приюту было присвоено наименование «Рукавишниковский». Находясь проездом в Москве из Китая, известный английский проповедник, декан Вестминстерского аббатства А. Стенлей посетил его. Возвратившись домой, на первой же встрече со своими прихожанами он взволнованно произнес: «Я могу умереть спокойно, я видел святого». Увы, в августе 1875 года, совершая со своими воспитанниками прогулку по Воробьевым горам, Николай Васильевич простудился и вскоре скончался от скоротечной пневмонии. Было ему всего 29 лет...
В 1885 году на Всемирном тюремном конгрессе в Риме присутствовал младший брат — Константин, ставший попечителем приюта после смерти Николая. По окончании парадного обеда его пригласили осмотреть галерею «Знаменитых людей XIX века». Переступив порог величественного зала, он с изумлением увидел мраморный бюст старшего брата с трогательной надписью — так мировая юридическая элита выразила уважение российскому гуманисту-подвижнику.
Младший сын, Константин Васильевич Рукавишников, после окончания Московского университета заведовал магазинной частью правления Московско-Курской железной дороги, в
В 1904 году, по инициативе и на личные средства Константина Васильевича, в районе станции Икша Савеловской железной дороги был открыт филиал Рукавишниковского приюта — колония для малолетних преступников с «земледельческим» уклоном. Кстати, это учреждение действует и по сей день.
В мае 1890 года по решению российского правительства главная база Черноморского флота была переведена из Николаева в Севастополь. Город получил статус военной крепости
Феодосия, сделавшись коммерческим портом, лишена даже портового огня... в бухту пароходы входят по огням феодосийского яхт-клуба.Эти катастрофы заставили дирекцию маяков Черного и Азовского морей срочно рассмотреть вопрос о строительстве маяка на мысе Святого Ильи. С одобрения Гидрографического департамента, в 1894 году мыс обследовали специалисты, и командир гидрографического судна «Ингул» выбрал место для установки маяка. Но начало строительства было отложено из-за отсутствия средств.
Неизвестно, как долго длились бы поиски средств на строительство маяка, если бы в семье Константина Рукавишникова не стряслась беда. Летом 1897 года заболел туберкулезом его единственный сын, девятнадцатилетний Николай. Семья решила везти больного в Феодосию, где Василий Никитич Рукавишников еще в
В «Извещении мореплавателям» № 5 от 17 февраля 1899 года появилось официальное уведомление: «Дирекция маяков и лоций Черного и Азовского морей извещают мореплавателей, что в Черном море, вблизи Феодосии, на мысе Ильи, у зюйд-остового обрыва, установлен в деревянной будке на вершине деревянных козел часто переменный огонь с белыми и зелеными миганиями... Высота огня на уровне моря 214 фут и над поверхностью земли — 32 фута».
Чтобы оснастить маяк еще и колоколом для подачи сигналов в ненастье, пришлось Евдокии Николаевне заняться вязанием и благотворительной продажей шерстяных кошельков. Жители Феодосии и отдыхающие с энтузиазмом поддерживали Рукавишникову. Кошельки шли нарасхват. Вскоре на маяке установили и туманный колокол. Благодарные горожане настойчиво предлагали Евдокии Николаевне назвать маяк ее именем, но она отказалась, заявив, что это бескорыстный дар Феодосии за чудесное исцеление любимого сына от страшного недуга, а маяк должен называться Ильинским по имени мыса Святого Ильи.
Историю постройки маяка на мысе Святого Ильи сохранила в своих дневниках и после окончания Великой Отечественной рассказала в письме начальнику гидрографической службы Черноморского флота дочь Рукавишниковых Евдокия Константиновна.
Что же до семьи Рукавишниковых, то они и дальше продолжали бескорыстно делать добро. Николай, следуя примеру матери, внес свою лепту в обеспечение навигационной безопасности мореплавания вдоль Черноморского побережья. В отчете Главного гидрографического управления за 1901 год сообщается:
...открыли свое действие Сухумские створные огни, установленные иждивением потомственного дворянина Николая Константиновича Рукавишникова, вместо пришедших в негодность деревянных створных знаков.Сама же Евдокия Николаевна, тяжело переживая поражение российского флота в Цусимском сражении, в 1905 году устроила в своем московском доме на Большой Никитской лазарет для раненых в японской войне, позже преобразованный в образцовую хирургическую лечебницу, просуществовавшую до революции 1917 года. А ее дочери Евдокия и Екатерина много лет попечительствовали над Крестовским городским начальным и Марьино-Слободским женскими училищами.
Вглядываясь в очертания берегов с высоты мыса Ильи, невольно ловлю себя на мысли: «А ведь были на Руси люди, для которых деньги и богатство являлись не самоцелью, а средством умножения и сохранения духовных, культурных, технических и исторических ценностей государства. И тратили они их на эти цели не ради личных выгод и привилегий, а для блага и пользы Отечества. Вот бы сейчас так».
Сергей Аксентьев, «Крымское время»
Читайте также:
