Чомбай — Молбай
Да, есть ещё нехоженые места в Крымских горах! Именно эта мысль захватывала, когда бродил по отрогам и вершинам хребта Чомбай, спускался в Молбайскую котловину. Ни дорог, ни троп, лишь каменный хаос уступов и пропастей, древний лес да трава по пояс на редких полянах. И не встретил ни одного человека! А ведь до Белогорска, ближайшего города, всего ничего — десяток километров по прямой. А вот по извилистой старой дороге через Александровку и дачи — несколько больше. Пошли?
Сразу оговоримся: ясности в местных названиях нет никакой. Например, Чомбай не разложить точно на тюркские составляющие типа «чом» и «бай». Бай — ещё понятно, «богатый», а вот «чом» — «плавать, нырять» Куда тут нырять? Хотя, говорят, где-то в этих горах затерялось озерцо, в котором живут только раки. Не знаю, пока не нашёл этот водоём. С «молбаем» ещё сложнее. Поэтому Игорь Белянский, известный крымский топонимист, отождествлял оба названия с родоплеменными наименованиями. Хотя, сдаётся, географические названия в этом краю намного старше любого из тюркских родов, появившихся здесь в средние века.
Ведь издревле тут жили тавры, культура которых в Крыму прослеживается почти за две тысячи лет до нашей эры. Тавры — не самоназвание, настоящее наименование народа до нас не дошло, а название, данное «со стороны», видимо, греками. Сохранившиеся в разных местах горного Крыма остатки таврских укреплений, поселений, могильников не имеют, как правило, древних наименований. Но вот одно из ранних названий Крымского полуострова — Таврида или Таврика — сложилось на основе этнического обозначения и применяется до сих пор. А может, топонимы на Чомбае и в Молбае тоже несут отголосок седой таврской древности: Тузены, Копкалы, Качамак, Сохмак, Мутырмак, Медием? Хотя аффикс «мак» вроде тюркский, придаёт глаголу признак действия, а «-лы» образует имена со значением «имеющий, содержащий». Только откуда, из какого наречия глаголы? Надо искать, исследовать!
Именно так подумалось, когда по заросшему ясенцом-злюкой крутому склону спустился в ущелье Джанты-Коба, затем, обжигая пальцы этой самой «неопалимой купиной», взобрался на противоположный борт и сразу наткнулся на таврский ящик — могильник, увы, разграбленный, видимо, давненько. Рядом валялся такой ржавый клин, который впору считать музейным экспонатом. Кстати, таких таврских ящиков в этом районе немало, а в перелеске на Молбае — вообще целый некрополь.
К нему и начал спускаться по склону горы Узун-Кая. Пропахший цветущим чебрецом ветерок приятно охлаждал — как-никак высота почти шестьсот пятьдесят метров над уровнем моря. И сам Чомбай выше на восемьдесят метров ещё, а гора Джейляу — метра на три ниже. Иногда Чомбайский массив называют северной Караби, что в некоторой мере оправданно по высотам и рельефу, только вот не изобилуют эти горы карстовыми полостями — пещерами, шахтами и колодцами, нет на Чомбае и типичных карстовых воронок, характерных для многих яйл Крыма.
Ещё местные жители из Пчелиного и Головановки рассказывают, что была здесь деревенька, тоже называвшаяся Чомбаем. Полистал сборники по административно-территориальному делению нашего полуострова в разные годы и нашёл, что упоминание о «селении Чонбай» встречается только в камеральном описании Крыма за 1784 год. А позже населённый пункт тут не упоминается ни разу, нет его и на картах девятнадцатого века. Видимо, «Чонбай» был оставлен людьми и заброшен, но почему это произошло — неизвестно.
А вот селение Молбай существовало до семидесятых годов прошлого века. После массового переименования крымских населённых пунктов оно получило новое название — Свободное. Здесь даже был сельсовет, то есть вполне большое село, если можно назвать большими горные деревеньки. Но больше всего известен Молбай двумя фактами из своей истории, которые и до сих пор стараются не вспоминать: один связан с коллаборационизмом, другой — с военной тайной. Но обо всём по порядку.
Ещё два десятилетия назад были опубликованы некоторые документы по крымскотатарскому и прочему сотрудничеству с немецко-румынскими захватчиками. Много написано на их основе публикаций, научных работ. Ведущим специалистом в освещении «татарского вопроса» является директор Центрального музея Тавриды Андрей Мальгин. Будем опираться на его исследования, а также работы другого известного крымского историка войны Олега Романько. Так вот в публикациях этих исследователей на основе документов указан Молбай, как место дислокации5-й вспомогательной добровольческой роты численностью в полтораста человек. И партизанам второго района, а впоследствии и 2-го сектора, и бригадам нескольких соединений эти самые молбайские добровольцы, мягко говоря, навредили немало.
Согласно немецким документам, в январе42-го в двухстах трёх населённых пунктах и пяти лагерях военнопленных было набрано 9255 крымских татар, из которых 8684 признаны годными, и были направлены в части вермахта, штурмующие Севастополь, и на Керченский фронт. Одновременно Айнзацгруппа «Д» создала четырнадцать «татарских рот самообороны» в составе 1632 человек, на которые были возложены задачи активного поиска партизанских отрядов, осуществление карательных экспедиций и даже боевые действия против советского десанта в районе Судака. Эти подразделения создавались и действовали под непосредственным руководством СД. В отличие от существовавших параллельно отрядов самообороны, «привязанных» к своим деревням, роты можно было использовать гораздо шире. Служащие «татарских рот» имели статус, равный статусу «военнослужащих вермахта», носили немецкую военную форму, получали жалование и специальные земельные наделы. Несмотря на то, что крымские татары составляли основную часть военнослужащих этих подразделений и сами они официально назывались «татарскими», иногда в их создании принимали активное участие и нетатары. Так было и в Молбае.
До сих пор по молбайским полянам и перелескам валяется множество стреляных гильз, осколки мин и других боеприпасов. Боестолкновения здесь шли не на жизнь. К примеру, несуществующее сейчас село Кишлав партизаны брали с боем, с боем и уходил оттуда Ичкинский отряд. Тоже разваленное ныне селение Камышлык не раз становилось ареной жестокого противостояния — недалеко, на противоположных склонах хребта Кабарга, был лагерь Колайского партизанского отряда. Обе деревеньки находились в этих окрестностях, и дороги в них ведут от молбайских полян.
Как ведёт на Молбай и вполне благоустроенная ровная дорога от самой Головановки. Диву даются туристы, идущие по ней в самые интересные дебри Белогорья: широкая, подсыпанная мелкой щебёнкой, без крутых поворотов. Будто не горная и лесная, а парковая «авеню». Но знающие люди, бывшие военные ракетчики, лишь улыбаются, услыхав о Молбае. Дело в том, что в советское время, на самом его излёте, планировалось размещение в молбайских лесах воинской части стратегических ракет. Но перестройка и «новое мышление» вместе с политикой разоружения поставили крест на ракетчиках в этих местах Белогорского района. Ракеты туда так и не завезли, а вот дорогу построили. На радость местным жителям, ездящим в урочище Свободное косить сено даже на иномарках и мопедах.
А травы на Молбае действительно по пояс. И запах такой стоит! Напоенные росой и обогретые щедрым солнцем растения несут не только эстетическое удовольствие уставшим глазам, но и избавление от дыхательных недугов. Недаром несколько лет назад тут планировалось открыть частную лечебницу климатом и травами. Но дело почему-то не пошло, да и ладно. А то где ещё можно побродить по нехоженым горам и оврагам, напиться чистейшей воды из речек Молбай-Узень или Церик-Узень? Только тут, на Молбае, что лежит за Чомбаем.
Сразу оговоримся: ясности в местных названиях нет никакой. Например, Чомбай не разложить точно на тюркские составляющие типа «чом» и «бай». Бай — ещё понятно, «богатый», а вот «чом» — «плавать, нырять» Куда тут нырять? Хотя, говорят, где-то в этих горах затерялось озерцо, в котором живут только раки. Не знаю, пока не нашёл этот водоём. С «молбаем» ещё сложнее. Поэтому Игорь Белянский, известный крымский топонимист, отождествлял оба названия с родоплеменными наименованиями. Хотя, сдаётся, географические названия в этом краю намного старше любого из тюркских родов, появившихся здесь в средние века.
Ведь издревле тут жили тавры, культура которых в Крыму прослеживается почти за две тысячи лет до нашей эры. Тавры — не самоназвание, настоящее наименование народа до нас не дошло, а название, данное «со стороны», видимо, греками. Сохранившиеся в разных местах горного Крыма остатки таврских укреплений, поселений, могильников не имеют, как правило, древних наименований. Но вот одно из ранних названий Крымского полуострова — Таврида или Таврика — сложилось на основе этнического обозначения и применяется до сих пор. А может, топонимы на Чомбае и в Молбае тоже несут отголосок седой таврской древности: Тузены, Копкалы, Качамак, Сохмак, Мутырмак, Медием? Хотя аффикс «мак» вроде тюркский, придаёт глаголу признак действия, а «-лы» образует имена со значением «имеющий, содержащий». Только откуда, из какого наречия глаголы? Надо искать, исследовать!
Именно так подумалось, когда по заросшему ясенцом-злюкой крутому склону спустился в ущелье Джанты-Коба, затем, обжигая пальцы этой самой «неопалимой купиной», взобрался на противоположный борт и сразу наткнулся на таврский ящик — могильник, увы, разграбленный, видимо, давненько. Рядом валялся такой ржавый клин, который впору считать музейным экспонатом. Кстати, таких таврских ящиков в этом районе немало, а в перелеске на Молбае — вообще целый некрополь.
К нему и начал спускаться по склону горы Узун-Кая. Пропахший цветущим чебрецом ветерок приятно охлаждал — как-никак высота почти шестьсот пятьдесят метров над уровнем моря. И сам Чомбай выше на восемьдесят метров ещё, а гора Джейляу — метра на три ниже. Иногда Чомбайский массив называют северной Караби, что в некоторой мере оправданно по высотам и рельефу, только вот не изобилуют эти горы карстовыми полостями — пещерами, шахтами и колодцами, нет на Чомбае и типичных карстовых воронок, характерных для многих яйл Крыма.
Ещё местные жители из Пчелиного и Головановки рассказывают, что была здесь деревенька, тоже называвшаяся Чомбаем. Полистал сборники по административно-территориальному делению нашего полуострова в разные годы и нашёл, что упоминание о «селении Чонбай» встречается только в камеральном описании Крыма за 1784 год. А позже населённый пункт тут не упоминается ни разу, нет его и на картах девятнадцатого века. Видимо, «Чонбай» был оставлен людьми и заброшен, но почему это произошло — неизвестно.
А вот селение Молбай существовало до семидесятых годов прошлого века. После массового переименования крымских населённых пунктов оно получило новое название — Свободное. Здесь даже был сельсовет, то есть вполне большое село, если можно назвать большими горные деревеньки. Но больше всего известен Молбай двумя фактами из своей истории, которые и до сих пор стараются не вспоминать: один связан с коллаборационизмом, другой — с военной тайной. Но обо всём по порядку.
Ещё два десятилетия назад были опубликованы некоторые документы по крымскотатарскому и прочему сотрудничеству с немецко-румынскими захватчиками. Много написано на их основе публикаций, научных работ. Ведущим специалистом в освещении «татарского вопроса» является директор Центрального музея Тавриды Андрей Мальгин. Будем опираться на его исследования, а также работы другого известного крымского историка войны Олега Романько. Так вот в публикациях этих исследователей на основе документов указан Молбай, как место дислокации
Согласно немецким документам, в январе
До сих пор по молбайским полянам и перелескам валяется множество стреляных гильз, осколки мин и других боеприпасов. Боестолкновения здесь шли не на жизнь. К примеру, несуществующее сейчас село Кишлав партизаны брали с боем, с боем и уходил оттуда Ичкинский отряд. Тоже разваленное ныне селение Камышлык не раз становилось ареной жестокого противостояния — недалеко, на противоположных склонах хребта Кабарга, был лагерь Колайского партизанского отряда. Обе деревеньки находились в этих окрестностях, и дороги в них ведут от молбайских полян.
Как ведёт на Молбай и вполне благоустроенная ровная дорога от самой Головановки. Диву даются туристы, идущие по ней в самые интересные дебри Белогорья: широкая, подсыпанная мелкой щебёнкой, без крутых поворотов. Будто не горная и лесная, а парковая «авеню». Но знающие люди, бывшие военные ракетчики, лишь улыбаются, услыхав о Молбае. Дело в том, что в советское время, на самом его излёте, планировалось размещение в молбайских лесах воинской части стратегических ракет. Но перестройка и «новое мышление» вместе с политикой разоружения поставили крест на ракетчиках в этих местах Белогорского района. Ракеты туда так и не завезли, а вот дорогу построили. На радость местным жителям, ездящим в урочище Свободное косить сено даже на иномарках и мопедах.
А травы на Молбае действительно по пояс. И запах такой стоит! Напоенные росой и обогретые щедрым солнцем растения несут не только эстетическое удовольствие уставшим глазам, но и избавление от дыхательных недугов. Недаром несколько лет назад тут планировалось открыть частную лечебницу климатом и травами. Но дело почему-то не пошло, да и ладно. А то где ещё можно побродить по нехоженым горам и оврагам, напиться чистейшей воды из речек Молбай-Узень или Церик-Узень? Только тут, на Молбае, что лежит за Чомбаем.
Сергей Ткаченко, «Крымская Правда»
Комментарии
Отправить комментарий